Его указательный палец счастливо поглаживал ее по щеке. Его боль?ой палец лениво касался ее чуть приоткрытых губ. А что случилось с его губами? Почему они обозначили глупую улыбку? Почему он внезапно почувствовал, что ему плевать на весь остальной мир?
Почему его тело реагировало на нее так, будто она не вынула только что перед ним свою ду?у, пытаясь в полней?ем одиночестве сделать луч?е ему, чувствуя боль потому, что он не произнес ни слова, чтобы уте?ить ее?
Как бы то ни было, его палец остановился в уголке ее рта и надавил, проникая, нажимая на подбородок, овладевая ей.
Ее тело отреагировало так, будто это были его бедра, а не просто палец.
Она вздохнула.
- Ты хоче?ь этого, Кости? – голос прозвучал хрипло.
Она сосала его палец. Она так сильно этого хотела.
.
.

Бут чувствовал себя как олень, выбежав?ий на дорогу и ослепленный фарами. Ее ответ ?окировал его, земля у?ла у него из под ног. Она хотела его, она все еще верила ему, после всего…
?з его горла вырвался рык, низкое, низкое рычание, как у льва. Он провел пальцем по ее ?ее, ниже до ключицы, пока не уперся в пуговицу руба?ки.
- Кости…скажи мне остановиться… - но его пальцы начали расстегивать первую пуговицу, а тело было готово взять ее.
- Пожалуйста…
Секунду спустя пуговичка была расстегнута, такая мелочь, и ее дыхание участилось.
- Если ты меня сейчас не останови?ь, я возьму тебя прямо здесь, на этой кровати.
Еще. Одна. Пуговичка.
- Я люблю тебя, Бут.
.
.

Он хотел поскорее прекратить все это, скорее начать самое главное потому, что желание стало невыносимым, жутким. Недели, месяцы, годы тоски сосредоточились на пуговичках, отгораживающих их друг от друга.
Он сосредоточил на них то насилие.
Одну за одной, он расстегнул пуговицы, все, снял с нее руба?ку, скорее не раздевая ее, а открывая ее тело своему взгляду.
Этот запах, это дыхание. Он наклонился и хотел поцеловать в губы, черт, как же хочется это сделать! Но он чувствовал, что должен заслужить это право, заработать, заплатить. Он целовал те места, где были синяки, которые он оставил в ту ночь. Все места, где он щипал и кусал, он целовал и ласкал, прокладывая дорожку из поцелуев к ее ?ее, уху, подбородку. Он готов был взорваться, когда оказался у ее рта, чувствуя себя человеком, умирающим от жажды, стоящим у воды.
? он пил. Он пил из ее губ, ее тела. Невозможно было утолить эту жажду. Но он мог попробовать. Его рука скользнула к ее затылку, и он притянул ее голову еще ближе, словно хотел, чтобы они вплавились друг в друга во время этого поцелуя.
Он поднялся с колен и толкнул ее на спину. Ее стон отрезвил его, он отстранился.
Мгновение он изучал ее, жуткое желание подождет.
Ее лицо горело, глаза закрыты, губы припухли.
Та ночь встала у него перед глазами. Он не смотрел на нее тогда. Не узнавал ее. Он вздрогнул, похолодел.
Она открыла глаза от отсутствия его прикосновений.
- Бут?
Нет смысла воскре?ать про?лое, совсем никакого смысла.
Он улыбался по-новому, никогда рань?е она не видела у него такой улыбки и уже не могла дождаться, когда увидит снова.
- Прикоснись ко мне, Кости.
Ее сердце чуть не выскочило. Она всегда считала, что это ерунда, придуманная для книжек и романтики и поэзии, но она чувствовала это, она на самом деле чувствовала это удовольствие и эмоции и признание в своей груди. Лежа на спине, она оглядела Бута с ног до головы.
Медленно она расстегнула все его пуговицы, смущаясь от прикосновения к его коже, из-за того, что она так давно хотела этого, было невозможным сразу приступить к делу без предварительной ласки. Но тепло, исходящее от его кожи было таким соблазнительным, пригла?ающим. Ее ладонь прижалась к его сердцу.
? она улыбнулась.
Сегодня, это сердце бьется только для нее.
Руба?ка не оказала сопротивления, ремень и брюки тоже были согласны оказаться на полу.
Она изучала его, обнаженного в своей кровати, превосходно обнаженного. Она внимательно осмотрела его кожу, такую нежную, мы?цы, такие крепкие, обернутые вокруг костей, которые она знала, как никто другой. Он не смущался от ее взгляда. Это не было тщеславие, хотя ему было чем гордиться. Это было скорее разре?ение обладать им тоже, позволение, которого она рань?е не имела. Это была ранимость.
Она улыбнулась той улыбкой, которую женщина дарит мужчине, когда знает, что нет никаких преград между их телами.
Он взял ее руки в свои, пригла?ая прикоснуться к нему.
Когда он боль?е не мог сдерживаться, когда уже был готов взорваться, он сорвал остатки одежды и посадил ее к себе на колени.
Он хотел контакта глаза в глаза, губы к губам, рука об руку.
Когда она скользнула к нему, принимая его в себя, у него возникло чувство дежа вю. Он вернулся домой после долгого отсутствия.
Чувство, которое он отказывался признать тогда, теперь он просто обожал.
Словно он принадлежал ей.
Она держала его за руки, сжала его бедрами.
Кровь в его венах пульсировала вместе с ритмом ее сердца.
- Посмотри на меня, Кости.
Ее руки сжали его, вид объятий,
Ее медленные движения стали еще медленнее. Глаза открылись, затуманенные удовольствием.
Он прижал их сцепленные руки к своему сердцу.
- Слу?ай, Кости…
- Да…
- Это тот самый момент. – Его вторая рука скользнула по ее талии и остановилась на ее пояснице. Он нежно погладил ее. – Я беру его, Кости.
Ее сердце екнуло потому, что подобные вещи не случаются в реальной жизни, мгновения сумас?ед?его, слепого счастья могут быть только в книжках. Потом он снова погладил ее по спине, и туман от слез рассеялся. Он снова погрузился в нее, и она ответила, и с каждым сильным толчком, она становилась все ближе и ближе, и сердце стучало сильнее и, казалось, вся вселенная слы?ала этот стук, признание, которое они сделали, счастье, наконец настиг?ее их потому, что их «возможно» воплотилось в реальность.
Бут взорвался внутри нее, в полном восторге. Он запрокинул назад голову и из его горла вырвался крик, словно он прятался там, просто ожидая, ожидая момента, вот такого, как сейчас.
Его несдержанность, его запрокинутая голова, открытый рот и вздымающаяся грудь – все это вполне могло привести ее к выс?ей точке наслаждения. Но то, что сделало это, было намного проще.
- Я люблю тебя, Кости. – Мир взорвался для нее, огненно-белая вспы?ка, жар, пылающий внутри и снаружи.
?з груди вырвался смех. Концентрированное, не вызывающее вопросов счастье. Она смеялась, и счастье было таким ослепительным и заразительным, что Бут был захвачен этим смехом, он его удивил? Это было блаженство. Он прижал ее к себе, обнял и позволил ему проникнуть в него, до тех пор, пока сам не рассмеялся.

.
.

Бут думал, что не сможет заставить себя расстаться с ее телом. ? в эту первую ночь он даже и не пытался. Ни жажды, ни голода, ни истощения.

Но настало утро, и он проснулся один, обернутый в ее теплые простыни. Один в ее кровати.
Потом он услы?ал звук, исходящий из кухни, а потом и ?аги в коридоре, а потом во?ла она с двумя ча?ками дымящегося кофе.
Она была обнаженной, и на ее теле были синяки. Но это были указатели, оставленные им, когда он изо всех сил держался за дорогую его сердцу жизнь. Отметки любви, не гнева.
На его теле тоже были такие же.
Она постаралась не отставать.
Он сделал глоток из ча?ки и обжег язык.
Свободной рукой он притянул женщину к себе и укрыл покрывалом.
- Я скучал по тебе.
- Ты спал, когда я по?ла за кофе, Бут.
- Я имел в виду, что скучал по тебе до сегодня?него дня. Я скучал по нам.
Она слегка улыбнулась.
- Некоторые вещи подразумеваются сами собой, Кости, вот что я хотел сказать.
Она рассмеялась.
- Да. Даже если чтобы понять это, придется попытаться несколько раз.

Конец.