Забежала на минутку, поделится хохмой))
Впечатления "на?их" за бугром, :
"?ду, значит, ?оппингую, смотрю: на обочине ежик лежит. Не клубочком, а навзничь, лапками кверху. ? мордочка вся в кровище: ма?иной, наверное, сбило. Тут в пригородах кого только не давят! Ежи, лисы, змеи… иногда даже косули попадаются. Мне чего-то жалко его стало: завернула в газету, принесла домой.). Звоню Гельмуту, спра?иваю, что делать? Он мне: отнеси в больницу, там ветеринарное отделение есть. Ладно, несу.

За?ла в кабинет. Встречает какой-то Айболит перекачанный: за два метра ростом, из халата две простыни с?ить можно. «Вас ист лось?», - спра?ивает. Вот уж, думаю, точно: лось. ? прикинь: забыла, как по-немецки «еж». Потом уже в словаре посмотрела: «igel». Представляе?ь, «иголка»! Ну, сую ему бедолагу: мол, такое ?айсе приключилось, кранкен животина, лечи, давай. Назвался лосем – люби ежиков, бгага…

Прибрось, так он по жизни Айболит оказался: рожа перекосилась, чуть не плачет. «Бедауэрнсверт, - причитает, - тир!». Бедняжка, стало быть. Тампонами протер, чуть ли не облизал и укол засандалил. Блин, думаю, мало ежику своих иголок. ? понес в операционную. Подождите, говорит, около часа.

Ну, уходить как-то стремно – жду. Часа через полтора выползает этот лось. Табло скорбное, как будто у меня тут родственник загибается. ? вещает: мол, как хоро?о, что вы вовремя принесли бедное существо. Травма-де, очень тяжелая: жить будет, но инвалидом останется. Сейчас, либе фройляйн, его забирать и даже навещать нельзя: ломняк после наркоза.

Я от такой заботы тихо охреневаю. А тут начинается полный ам энде. Айболит продолжает: «Пару дней пациенту (nota bene: ежику!) придется полежать в отделении реанимации (для ежиков, нах!!!), а потом сможете его забирать». У меня, наверное, на лице было написано: «На хрена мне дома ежик-инвалид?!». Он спохватывается: «Но, может быть, это для вас обременительно и чересчур ответственно (е-мое!!!). Тогда вы можете оформить животное в приют (бля!!!). Если же все-таки вы ре?ите приютить его, понадобятся некоторые формальности…».

Понимаю, что ржать нельзя: немец грустный, как на похоронах фюрера. Га?у лыбу и спра?иваю: «Какие формальности?». «Договор об опеке (над ежиком, епт!!!), - отвечает, а также характеристику из магистрата». Я уже еле сдерживаюсь, чтобы не закатиться. «Характеристику на животное?», - спра?иваю. Этот зоофил на полном серьезе отвечает: «Нет, характеристика в отно?ении ва?ей семьи, фройляйн. В документе должны содержаться сведения о том, не обвинялись ли вы или члены ва?ей семье в насилии над животными (изо всех сил гоню из головы образ Гельмута, грубо сожительствующего с ежиком!!!). Кроме того, магистрат должен подтвердить, имеете ли вы материальные и жилищные условия достаточные для опеки над животным (не сли?ком ли мы бедны для ежика, ****!!!)».
У меня, блин, еще сил хватило сказать: мол, я посоветуюсь с близкими, прежде чем пойти на такой ответственный ?аг, как усыновление ежика. ? спра?иваю: сколько я должна за операцию?

Ответ меня додавил. «О, нет, -говорит, - вы ничего не должны. У нас действует федеральная программа по спасению животных, пострадав?их от людей». ? даль?е – зацени: «Наоборот, вы получите премию в сумме ста евро за своевременное обращение к нам. Вам отправят деньги почтовым переводом (…восемь, девять – аут!!!). Мы благодарны за ва?у доброту. Данке ?ен, гутхерциг фройляйн, ауфвидерзеен!».

В общем, домой ?ла в полном угаре, смеяться уже сил не было. А потом чего-то грустно стало: вспомнила на?у больничку, когда тетка лежала после инфаркта. Как куски таскала три раза в день, белье, посуду; умоляла, чтобы осмотрели и хоть зеленкой помазали. В итоге родилась такая максима: «Луч?е быть ежиком в Германии, чем человеком - в России».