Этак вы у меня быстро всё прочтёте. Я эту историю три месяца писала, в марте только закончила.


-«Вурдалак обыкновенный или упырь (не путать с вампиром). Наружность имеет отвратную: морда тупая, стра?енная, тело равномерно покрыто гнилью и слизью. Зловоние от него исходит такое, что кто непривычный того сразу с ног сбивает», – Да, вот и интересующий нас абзац: «когти у упыря острые, длинные - на каждой лапе числом пять». Может статься у на?его один палец отгнил и отвалился за ненадобностью или оторвал какой злоумы?ленник ненароком? Нет, всё не то,- Дервард с досадой захлопнул и отодвинул очередной толстенный том.- Послу?ай Рубака, у нас очень странный демон. Конечно, можно постараться и найти седого, четырёхпалого монстра с острыми как бритва когтями, недолюбливающего людей. Но дело в том, что все нелюди очень консервативны. Старые вурдалаки – живут на тихих, забро?енных кладбищах, около деревень и селений, ли?ь по молодости выбираются в ?умные города. Чёрноротая Пег – предпочитает север Британии и полноводную Тиз, грязноватой Темзе. Сомневаюсь, что бы старая грымза на пятисотом десятке отправилась в командировку в Лондон. Водяные демоны: драки, русалки, никсы, келпи населяющие реки, вначале обязательно утопят свою жертву, а глодать будут под водой. Монстры, и ты в этом ещё неоднократно убеди?ься, не меняют своих привычек. Здесь есть над чем поразмыслить. А пока мне нужно переодеться, - Дервард легко поднялся с кресла, - у меня назначена встреча с Эни. Ему пора разузнать об убитой.
…Не знаю, как там в оны дни у них было заведено, но щенок в доме не показывался. Что меня вполне устраивало. Пока он там вынюхивает и бегает по улицам, высунув язык, нам тут с Дервардом думать приходится.

«На?а Фани сидела в чулане
Фани была голодна
Ловила гусынь и без вилки и соли
Съедала, сырыми Фани одна
Фани была голодна»¹
(«Рифмы Мату?ки Гусыни» – вольный пересказ)
Дебби тихонько, (так ей казалось, голос у неё был ей под стать – густой бас) мурлыкала себе под нос песенку и готовилась ко сну. Развалив?ись среди поду?ек и прикрыв глаза, я наблюдал за ней. У Дебби самая мягкая постель во всём доме: тюфичёк, перинка на гусином пуху, гора поду?ек и поду?ечек в белых наволочках, тёплое стёганное одеяло сверху. Ритуал был неизменен: Дебби снимала цветной, ситцевый чепец и расплетала волосы. Волос у хобы с рыжиной, блестящий и плотный, так что ей приходилось потрудиться, прежде чем она прочесывала его гребнем, вновь заплетала и укладывала в толстенные косы. Затем Деб торжественно водружала себе на голову ночной чепец, столь же чудовищных размеров, что и дневной, отличие было ли?ь в кипенно белом цвете последнего. После чего она недоумённо, укоризненно смотрела на меня, будто только только заметив. Я с чувством потягивался и спрыгнув с кровати «спе?ил» покинуть помещение. Уже за дверью я слы?ал грохот обру?ив?егося на кровать мощного тела, а через секунду другую столь же мощный храп. В таком состоянии она пробудет до утра. Я проверял. А ведь в это же время её подруги, одев юбочки покороче, расчесав хвосты и распустив волосы выходят погреться под луной. Как можно спать как человек, если ты не человек, когда на небе такая луна?

Луна лежала на ночном небосклоне среди облаков и редких звёзд, как сливочное масло в узорчатой ча?ке в окружении взбитых сливок. Ровные квадраты порубленного на куски лунного света, пройдя через оконные рамы, тонким слоем покрыли пол в комнатах. Всё было тихо и сонно. Я не спе?а обходил дом: этаж за этажом, комнаты, кладовки, чуланы…
Девочка спала крепко, подложив под голову кулачёк. Чёрные ресницы на круглых щёчках мокры от слёз. Ей снились ко?мары. С чего бы это? С тех пор как я прогнал мелких пакостников, они боль?е не смели показываться в её чуланчике. Я прислу?ался, принюхался и присмотрелся.
Она тяжело вздохнула, всхлипнула и не просыпаясь повернулась на другой бок. Угол поду?ки от её движения сдвинулся. Там что то было. Я подо?ёл поближе. Гребень: очень красивый, костяной, с прорезными фигурками животных, вставками из зеленоватого камня и четырьмя длинными зубцами.
Я насторожил у?и, скрипнула потайная дверь с улицы. Дервард вернулся не один.